— Чёртов будильник, ну где же ты, — пробубнила только что проснувшиеся северянка. Гудение будильника нервировали и девушка предпочла бы поскорей его выключить, но вот беда никак не могла его найти; будильника не было не рядом с подушкой, не под ней, на полу его также не оказалось, однако, он продолжал издавать мерзкие звуки невесть откуда. — Вот что нужно брать на ритуалы пробуждения мёртвых, этот скверный звук даже с того света разбудит, — продолжала бубнить девушка, пытаясь на слух с закрытыми глазами найти источник «мелодии ада». Спустя ещё три минуты Вайпер всё-таки смогла "продрать" свои очи ясные и найти в пододеяльнике «чёртов будильник», попавший туда по какому-то дурацкому стечению обстоятельств. — Нужно встать. Встать и идти... — нелепо изображая нежить (ту, которая, зомби) и почёсывая свою пятую точку, Гертруда направилась в ванную дабы умыться и окончательно проснуться. Сделав свои утренние и очень важные дела, девица взяла в руки щётку для волос направилась к своему брату.
   Благо госпоже Андорссон, чтобы попасть в гости к своему брат-близнецу не требовалось рассекать коридоры преподавательской башни в милой пижаме медведя; для похода в гости северянки стоило лишь открыть одну дверь что соединяла её комнату с комнатой Кая. Как всегда без стука, на цыпочках Герда зашла в просторную комнату преподавателя антимагии. «Слава, Скотчу, сегодня он один», — розоволосая невольно нахмурилась, вспоминая школьные будни, когда ей чуть ли не каждое утро приходилось изгонять наглых девиц позарившихся на её брата из его постели. Делить с кем-то главное существо своей жизни девушка не была намерено, возможно, именно по этой причине она так тщательно бережёт традицию утреннего пробуждения. Кай мирно посапывал в своей кровати, будить его Гертруде отчего-то совсем не хотелось.
   Преподавательница постаралась максимально тихо подкрасться к ложу своего брата, положив щётку для волос на прикроватную тумбочку, она без каких-либо угрызений совести улеглась рядом с блондином. «Какая мягкая, блин, кровать. Братец знает толк в выборе мебели», — подумала Герда, с холодными как ледышки ногами укрываясь одеялом братишки и пододвигаясь ближе к нему. «В детстве мы всегда спали вместе. Когда всё успело измениться?» — прижавшись к спине Кая, она обняла его, недоумевая, отчего случилось так, что они лет сто не оказывались в одной постели. «Я уж и забыла как это тепло», — поцеловав брата в плече, Гертруда закрыла глаза, решив как можно на дольше оттянуть церемонию расчесывания волос после пробуждения.

Отредактировано Gerda (2014-01-07 04:20:09)

   Сон для Гертруды это самое настоящие испытание, засыпая, девица всегда надеется, что сегодня она не увидеть сны. Всё дело в том, что именно в это время в её голове появляются воспоминания матушки, а откровенно говоря, это не самое приятное зрелище. Впрочем, возможен и другой вариант, будучи молодой женщиной в самом расцвете сил подавляющей свою сексуальность, ей чересчур часто снятся сны эротического содержания (а когда, они переплетаются с воспоминаниями матушки и вовсе хоть волком вой), что несколько не устраивает невинную внучку Санта-Клауса. Спалить деревню и её жителей заживо, заставить кого-то страдать в адских муках — всегда, пожалуйста, но соблазн и участие в оргиях, это совсем не про преподавательницу некромагии. Для себя Герда это объясняет так, весь пыл и страсть матушки, унаследовал её братец, а ей просто ничего не осталось. Так или иначе, засыпать розоволосая не собиралась, она просто хотела полежать с закрытыми глазами рядом с Каем чувствуя его тело. Но, как часто это бывает, ожидания не оправдались и девушка уснула.
   Снились ей, к сожалению, не радужные пони и бескрайнее поле, а если можно так назвать жеребец, проще говоря, полуголый мужик. Правда, полуголым ему не долго оставалось быть. Сознание Гертруды увлечённое временем рыцарей, придворных дам и королей, рисовало уже несколько привычную для неё картину с конюхом, сеновалом и прочими радостями жизни. Все бы ничего если бы в этот момент, вне сна чья-то заботливая рука не ласкала бы её бедра. Инстинктивно Герда подалась ближе априори своему любовнику из сна, как спустя миг поняла что в данный момент целует своего родного брата. Андерссон тут же проснулась, глядя на Никлауса широко открытыми глазами. «Какого хрена, хотелось бы мне знать», — и нет, дело совсем не в аморальности данного действия в стиле «мы же кровные родственники», а в неготовности к такому повороту событий. Изначально, она хотела закричать на брата, после того, как шок прошёл, захотелось просто съязвить, как она это обычно делала, однако, вместо этого она решила поступить по-другому. Будучи в делах любовных и постельных совсем неумехой, её фантазии хватило ровно на то, чтобы прижаться к братику вплотную и поцеловать его в плечо.
   — Проснись, дорогая...
   — Бес... — «...ценная... Стоп!». Тут то северянка и поняла, что в данный момент Кай целовал не её, а очередную потаскуху, по крайней мере он так думал. По этой причине она и осеклась не стала привычно поправлять брата, которому, уже не один год пыталась вдолбить о своей бесценности. — ... без проблем, к тому же у нас есть более интересные дела, чем сон, — она говорила не своим голосом, более высоким и с той «призывной» интонацией которую Кай едва ли когда-либо слышал от своей близняшки. Дабы не быть разоблачённой моментальной, она укрыла себя и блондина с головой одеялом (правда тем самым оголив ноги). — Лучший любовник в мире готов повторить свои подвиги? — она не знала как в сексе, но в жизни Кай был падок на комплименты и похвалу, так почему бы это не использовать? Её рука медленно скользнула по его плечу вниз, перешла на спину и снова вниз до задницы братца, в которую, девица крепко так вцепилась холоднющими пальцами. — ... Но что если вдруг ворвётся твоя сумасшедшая, больная на всю голову сестрица? — да, такая вот, проверка на правильный ответ и в случае Кая неверный ответ в данной ситуации может ему дорого обойтись.

Отредактировано Gerda (2014-01-08 22:10:30)

  «Болван, не узнал родную сестру», — со злостью подумала Гертруда, лишь сильнее ногтями впиваясь в зад своего братца. Ей хотелось причинить ему ту боль, которая могла бы передать её разочарование. Преподавательницу извечно бесил тот факт, что Кай вот так легко отдает своё тело любой желающей не думая о её задетых чувствах. И сейчас, будучи с ним в одной постели, она мечтала проучить, наказать и доказать, что его поведение оскорбительно по отношению к ней. К той единственной, которая всегда была и будет рядом в любой ситуации, к той кто с любовью каждое утро прочесывает его спутанные волосы, разве она недостойна быть единственной женщиной в его жизни?
  — Прям таки ничего не смог? — играючи переспросила «незнакомка». — Мне кажется, ты недооцениваешь свои возможности, — ответ был неверным, что еще больше разозлило некромагиню. Он даже не подумал защитить её «поруганную честь», он предпочел пропустить оскорбление сестры и просто продолжил любезничать со своей любовницей. Девушка наконец, ослабила хватку и отпустила правую ягодицу блондина. Она аккуратно ели ощутимыми движениями провела рукой от низа поясницы юноши по спине до плеча, после чего достаточно напористо надавила на правое плече, заставляя блондина перевернуться на спину. — Чтобы оседлать тебя, не нужно даже напрягаться, — с привычной для себя усмешкой проговорила девушка, уже секунду спустя восседая на своём братце, она склонила голову над ним и нежно шептала ему на ушко. — Даже не можешь вспомнить с кем вчера провел ночь... Ничтожество, — рука коснулась лица брата, провела пальцем по его губам, скулам, вискам и по шелку белоснежных волос, после чего резким движением она, потянула за волосы Кая заставляя его приподняться на локтях, чтобы встретиться с ним лицом к лицу в пару сантиметрах друг от друга. Упоминание о заклятой подругу вконец добило Гертруду, она в буквальном смысле рассвирепела. «К чему он о ней вспомнил? Уж кто-кто, а Баал в жизни не окажется с этим "недостойным" в одной постели», — зло думала девушка, но всё же зерно сомнений было посеяно в её разуме. «Сам не понимает что порит, Балкис я уже несколько лет не видела, уверена она где-нибудь на Тибете преспокойненько медитирует, даже не вспоминая о существовании Андерссонов», — попытка успокоить себя прошла более-менее успешно, в темноте северянка всматривалась в лицо своего братца, не отпуская его длинные локоны, которые спустя какое-то время ей вновь придется прочесывать. «Какая же ты все таки задница, Никлаус», с усмешкой подумала девушка.
   Открывать своё естество Герда пока не собиралась, не видела в этом никакого смысла. Ей было интересно понаблюдать; узнать, так сказать, подноготную своего близнеца, какой он когда не с ней. Впрочем, даже если он и узнает ёё, Герда ничего не потеряет, разве что капельку собственного достоинства, слушая реши брата в стиле: « я знал рано или поздно это случиться».

Отредактировано Gerda (2014-01-09 15:08:33)

   Тем временем Гертруда успела уже три раза пожалеть о том, что начала игру с кровным родственником в «незнакомку». Её раздражал тот факт, что близнец с которым она прожила рука об руку двадцать один год не мог узнать её среди женщин, которых он толком то и не знал. И если бы Андорссон была чуть более эмоциональной скорей всего она уже давно бы ревела взахлёб вместо того, чтобы восседать на своём братике изображая «таинственную незнакомку». «Балбес самое чёткое определение тебе. Быть так близко к разгадке и ничего не понять. Как всегда», — вздохнув, девушка едва заметно улыбнулась своим мыслям.
   На самом деле, вся эта ситуация Гертруду не только расстраивала, но и пугала, до мурашек. В своём понимании она и так уже слишком далеко зашла, а учащённое дыхание Никлауса и его руки скользящие по её талии вниз были вполне чётким подтверждением того, что пора сворачивать этот спектакль. Девица всегда знала, что если и позволит кому-то быть к ней так близко, то это обязательно будет её брат, но при других обстоятельствах и скорей всего даже не в этой жизни. Брат для неё был единственный кому бы она смогла доверить своё тело (и девственность вместе с ним), но лишь в том случае, когда и она для него станет единственной. Тут то и возникает стандартный конфликт «отцов и детей», а если быть более точной, то конфликт между интересами матушки и дочери. Материнское «благословение» и наставление на беспорядочные половые связи для Кая, Герда восприняла как нож в спину. Нет, конечно, она не ждала от матушки каких-то целомудренных поступков наставлений, но забрать у неё самое нужное, это было слишком. С каждой новой пассией блондина, северянка лишь сильнее уходила в себя, вскоре грусть переросла в агрессию и нескрываемую злобу. Розоволосая не понимала почему она должна была делить брата с кем-то, ведь они Кай и Герда им судьбой предназначено быть вместе (впрочем, у матушки и Кая был другой взгляд на их судьбу). А сейчас, внучек Санта Клауса даже не мог узнать её, о каком доверии может идти речь?
   — Как же ты мне противен, — сквозь зубы прошипела девушка, и это было искренни. Едва ли хоть одна пассия сына оленевода говорила ему эту фразу с такой искренностью в постели. Пора уже было прервать это театрализованное шоу, пока Герда не убила или ещё хуже не отдавалась своему плейбою брату. Но завершить все так просто она не могла. Просто не знала как закончить и что потом будет? Оставить всё как шутку и засмеявшись стянуть с себя одеяло, а после отшучиваясь что братик очень смешной или показать истинные чувства, со слезами, истерикой и обвинениями. Не решив для себя, какой вариант будет более правильным и уместным преподавательница решает ещё немного оттянуть момент разоблачения выбирая путь, который, требовало её тело.
   В противовес сказанному чуть ранее Гертруда нежно поцеловала молодого мужчину в скулу, после припала губами к шее чередуя не сильные укусы с поцелуями. Мир за пределами кровати перестал существовать в этот миг, девушка сильнее прижималась к брату, не отпуская его от себя не на миллиметр продолжая держать его за волосы. С каждой секундой сердце все сильнее колотилось в груди, а руки предательски дрожали, желание остаться с братом вот так вдвоём навсегда было слишком нереальным и, к сожалению, разум Герды это понимал.
  — Ненавижу тебя, — какая большая гнусная ложь из уст, такой маленькой хрупкой девочки, но это все что с тяжёлым выдохом смогла произнесла девушка, услышав про игры в братика и сестрёнку с другой, даже не существующей женщиной. «... а сердце Кая, по-прежнему из-за льда, глупая Герда», с невообразимой тоской подумала северянка. Прикрыв глаза, она робея, коснулась своими губами губ своего единственного и желанного. «Тут слишком много драмы, занавес!», не открывая своих глаз, она свободной от волос парня рукой стянула с себя одеяло и вместе с ним капюшон пижамы — всё что защищало её от надменного взгляда братца. И пусть, она лишь открыла для него свой лик, в её представлении и понимания мира, сейчас она обнажилась перед ним вся. «Жду не дождусь, твоих реплик братец», — зимнее солнце светящие в окно спальни преподавателя антимагии слепило глаза, девушка зажмурилась, она не хотела отпускать Ника, и робкий стеснительный поцелуй давно уже приобрел статус страстного и агрессивного. — Вкусно, — прошептала она в губы парня, заканчивая поцелуй, все ещё не открыв глаз. — Скажи, а в жизни тебе властной сестрицы не хватает, что ты просишь своих шалав играть в меня? — максимально отстраненно пыталась произнести девушка, но голос предательски дрожал, так же как и холодные руки. Преодолев страх увидеть ликующее лицо Никлауса, девушка всё же открыла глаза, натянутая как струна она сидела не шелохнувшись, ожидая реакции. Когда их взгляды встретились щёки Герды заметно порозовели, но не в её правилах отводить взгляд зелёных глаз, затаённое ожидание. В её душе никогда не было доверия к тому, чьим образом были заняты её помыслы и сейчас она ждала издёвки, не потому что хотела бы её услышать, а потому что другого и ожидать от этого полу человека не стоило.

   — Извини, — это слово из уст Кая добило розоволосую северянку. «... нет-нет-нет, это всё дурной сон...» — закрывая глаза думала девушка, одно единственное и совсем неподходящие для данной ситуации слово, как ушат холодной воды на голову. «... как он смеет...» — обессиленно подумала Гертруда ,стиснув в кулак белую простынь. Она ожидала от горячо любимого братца иронии, сарказма, не прикрытой похабщины, но никак не этого. Герда не подымала взгляда на молодого мужчину что так ловко выбрался из-под неё и спешно застёгивал брюки. «... мерзавец...» — Андерссон всё ещё не могла формулировать свои мысли более-менее складно и адекватно, слишком сильно злилась.
   «Извини — это все что ты можешь мне сказать, после...», — нет, это не её Кай, это какой-то чужой незнакомый мальчик. Её Кай никогда бы не отпустил её из объятий и не побежал одеваться, почти получив желаемое. Девушка злилась, она прикусила нижнюю губу в кровь, дабы не взвыть от эмоций что переполняли ее в данный момент. «Почему?»
   Извини — это явно нето слово, что хотела услышать северянка из уст, которые, ещё пару секунд назад так сладко было целовать. Нет, «извини» — не то слово, которая девушка готова была услышать, от человеку чьим образом заняты все её мысли двадцать четыре часа в сутки. Нет, она хотела другого. Уж лучше торжественное ликование самца, что наконец, заполучил альфа-самку, чем трусливое «извини». «Ты , осознала всё и решила прыгнуть ко мне в постель? Давно пора», — даже эта самодовольная фраза с вальяжностью и ухмылкой на устах была бы менее оскорбительна для Герды чем поступок Никлауса.
   Подумать только она ведь и правда была готова остаться со своим братом на этом ложе и будь что будет. «Нельзя же так...», — мысленно скулила преподавательница. Почувствовав солоноватый привкус крови, девушка облизала губы и все же открыла глаза. Время тянулось бесконечно медленно, Гертруда смотрела на блондина, в её взгляде едва ли можно было разглядеть хоть какую-то эмоцию. Кулаки все ещё сжимали простынь на которой всего минуту назад она целовала брата и более она не хотела.
   «Извини» — как плевок в душу (хорошо, что наличие этой души ещё не доказано в случаи их семейки), Герда отвела взгляд от брата и предпочла рассматривать пол. Чувства Гертруды к Никлаусу всегда были очевидны и единственное что сдерживало её от любовных утех с братом, это желание полного обладания. С большим трудом в наш современный век можно найти девственную симпатичную особу, которая, хранила бы себя любимую лишь для одного мужчины и пусть даже если он её брат. Для неё это всё не просто так, каждое прикосновение, поцелуй, взгляд, всё было особо важными. Сейчас, девушка была уверена, что именно сегодня тот день когда бы она отдалась единственному мужчине в её жизни, но он её отверг. Да, все именно так и никак иначе. Обида, злость, и... ненависть? Нет, скорее презрение к себе. «Нельзя...Нельзя было быть настолько наивной. Ему стало намного приятней если бы на моём месте была какая-нибудь вертихвостка...» На самом деле, Андерссон и сама всегда верила что братец если уж и не любит её также сильно как она его, то явно желает получить её тело, но как оказалось, все совсем не так.
   «Извини?! За что? За что, хотелось бы мне знать?! За то, что не узнал? За то, что не остановил? Или за то, что отверг? Или за всё вместе», и правда, а за что должна была извинять девица своего нашкодившего братца? Впрочем, она и не простит. Стук сердца стал более спокойным и Гертруда вновь осмелилась посмотреть на блондина. Вот он стоит у самой кровати и вопросительно смотрит на свою родную сестру, которую не смог узнать среди десяток других. «... и я ещё в этой дурацкой милой пижаме, может всё дело в ней? Ой, ну простите, господин эксперт, если бы знала одела что-то более эротичное», а вот врать себе, это уже перебор; не в характере этой дивы красивое сексуальное белье, не практично оно.
   Она сама сделала первый шаг. Герда поднялась на колени и глядя снизу вверх на своего, кажется, в данный момент растерянного братца, она замахнулась и ударила Кая по щеке ладонью. Послышался звонкий шлепок пощёчины, она не жалела силы, на щеке внука Санта Клауса появился красный след от руки свой сестры.
   — Уже забыла, — тихо произнесла девушка. Ей гордость не позволит реветь (тем более при нём) и устраивать истерику с разбором чувств и выяснениям причин. Нет, лучше не знать причины. Для себя она уже всё додумала, так будет лучше, не объясняя «за что» — он и сам поймёт, не маленький. Преподавательница накинула капюшон пижамы так чтобы он прикрывал её глаза, чтобы не встречаться больше с ним взглядом.
   «Извини... Для него всё так просто. Сказал, значит должна простить. И всё как обычно. Ничего же не случилось. Ничего сверхъестественного. Как у него всё просто, подумать только... А у меня всегда всё как-то сложнее, потому, что я дохуя выдумщица и фантазёрка...» — нет, она злилась не на Кая. Герда злилась на себя, на свою доверчивость, наивность, желание быть не с тем человеком. «Дура! Придумала тоже мне игры в темноте... Нужно было сразу леща дать и отправить в холодный душ... Дура...», впрочем, нет — на Кая она всё же тоже злилась.

Отредактировано Gerda (2014-01-13 04:31:35)

   Шок прошел. Девица улеглась на кровать и стала разглядывать невообразимо красивые потолки. Нет, на самом деле потолки были совершено обычные, но в силу того, что на братца Герда смотреть не хотела, то приходилось любоваться ими. Конечно, отвесив пощёчину Гертруда была уверена, что не получит в ответ кулаком в нос, так что за свою целостность и сохранность на данном этапе жизни она было спокойна. «Мог бы хоть выругаться для приличия, а не стоять как каменное изваяние», — с усмешкой подумала преподавательница, сдвигая капюшон пижамы с глаз. «Хорошо же припало, рука вон до сих пор болит», — и правда, правую руку все ещё жгло от встречи с щекой Кая. Девушка бросила короткий взгляд в сторону Никлауса дабы удостовериться что печать её обиды все ещё горит красным на его щеке. «Все честно», — розоволосая улыбнулась своим мыслям, но уже спустя секунду вновь помрачнела. «И зачем мне это всё? Лишние душевные терзания. Хранить себя для того, кто этого не может оценить, будить его каждое утро, ухаживать за ним как за грудничком... Надоело», — и все же в этих мыслях было слишком много лжи. Все действия что предполагались в качестве удержания братца возле себя не являлись для Герды чем-то сложным или неприемлемым, для неё это всё это было в порядке вещей. Только не сегодня. Кай перешёл всякие границы (впрочем, как и сама Гертруда) и девушка считала, что она имеет право обижаться и злиться.
   — ... А знаешь что? Причешешь сегодня себя сам, — «Чёрт, я это вслух сказала?», преподавательница предпочла бы оставить данную фразу лишь мысленным посылом, но увы, язык без костей.
   Только сейчас она поняла, что Кай все это время толкал ей какую-то речь о семейных ценностях, но она будучи погруженной в свои мысли полностью её прослушала. «Не думаю что там было что-то интересное для меня. Наверное, как всегда размышления что я совсем не похожа на мать и неготова принять её сторону, и бла-бла-бла. Видимо, забирать жизни и воскрешать покойников недостаточно, чтобы нести в себе гены великой и ужасной...» — девушка тяжело выдохнула сменив положение  лежа на сидя и обреченно глянула на брата.
  — Всё равно. Вот веришь? Нет? Но мне, правда, плевать на это, — с трагизмом в голосе произнесла она сделав вид, что все это время слушала братика. — Подумай над своим поведением, расчешись (надеюсь, навык ещё не утратил?), погладь костюм от Прада, — «показушник». — И не забудь, что сегодня церемония. Я буду ждать тебя в холле у огромного зеркала, — привычной для себя интонацией и как ни в чем не бывало произнесла Герда.
   Некромагиня встала с кровати, подошла к своему седому брату «... а ведь весь удар от заклинания взял на себя...», с лёгким налётом романтизма подумала она вспоминая призыв матери, после чего привстав на цыпочках поцеловала Кая в ту самую щеку по которой недавно проехалась пощёчиной.
   — До новых встреч, братик, — вымолвила она и покинула комнату близнеца, перед этим взлохматив ему волосы на макушке.